Палей Владимир Павлович (Paley Vladimir Pavlovich).

Влади́мир Па́влович Пале́й (9 января 1897, Санкт-Петербург - 18 июля 1918, Алапаевск) - сын Великого Князя Павла Александровича от его морганатического брака с Ольгой Валерьяновной Пистолькорс (урождённой Карнович), внук Александра II, граф Гогенфельзен (1904), князь (1915); поручик Лейб-Гвардии Гусарского полка, поэт.

28 декабря 1896 года (9 января 1897) в Санкт-Петербурге Ольга Пистолькорс родила голубоглазого мальчика, наре­чённого Владимиром. В семье его обычно звали Володей, что в устах младенца звучало как Бодя. Хотя Владимир Павлович и родился в России, но детство его прошло во Франции. После заключения в 1902 году второго морганатического брака (с матерью Владимира О. В. Пистолькорс) его отец, Павел Александрович, был вынужден покинуть Родину.

Сводная сестра Владимира Мария Павловна в автобиографии «Воспитание княжны» писала:

Володя выучился читать и писать по-фран­цузски, по-английски и по-немецки, а позже и по-русски, играл на фортепиано и других инструмен­тах, рисовал. Семья жила в Париже, который Володя очень любил, однако часто путешествовала, в основном по Франции и немецким курортам. Эти поездки позже нашли отражение в произведениях Владимира наряду с образами тех мест, куда он мечтал попасть. А мечтал Владимир об Италии, Греции, Египте.

В 1904 г. баварский принц-регент Луитпольд даровал Ольге Пистолькорс, её сыну Владимиру и новорождённой дочери Ирине (1903-1990) титул графов фон Гогенфельзен.

После длительных переговоров с Императорским Двором Великий Князь Павел Александрович наконец получил прощение от Николая II за свой морганатический брак и разрешение всей семье вернуться в Россию. Павел Александрович хотел, чтобы его младший сын продолжил динас­тическую традицию и стал воен­ным, а потому в 1908 году маленький граф Гогенфельзен приехал в Санкт-Петербург и поступил в Пажеский корпус - военно-учебное заведение для молодых аристократов. Младшая сестра Владимира Ирина Павловна вспоминала об этом периоде жизни брата:

Во время пребывания в Пажеском корпусе Володя по-прежнему жадно читал и брал частные уроки живописи и музыки. Примерно в 1910 году юный граф Гогенфельзен открыл в себе призвание к литературе, кото­рое никогда его не покидало, и начал писать стихи. Первые работы Владимир написал на французском языке, который в то время был ему привычнее, - некоторые стихотворения 1913 года («Агония», «Капли», «Равнодушие», «Песня Терезы», «Бродяга», «Старость») опубликован­ы Ж. Ферраном в биографии вели­кого князя Павла, большинс­тво стихотворений на француз­ском языке не изданы и хранятся в архивах его родственни­ков во Франции и России, равно как и стихи, написанные по-английски. Мать Владимира писала о сыне:

Владимир был верующим и церковным человеком. Состоял в находящемся под покровительством великого князя Владимира Александровича берлинском православном Свято-Князь-Владимирском братстве, часто посещал богослужения в братском храме в Бад-Киссингене (Германия).

С началом Первой мировой войны граф Владимир, как многие русские юноши, преисполнился патриотического энтузиазма, который он часто выражал в своих стихах. Однако надежды на быструю победу вскоре исчезли, а Россия, как и другие воюющие страны, оказалась втянутой в нескончаемый, кровавый кошмар.

Для Пажеского Корпуса война обозначала ускоренное продвижение. В декабре 1914 года князь Владимир поступил в императорский гусарский полк, а в феврале 1915 он уже отправился на фронт. В день своего отъезда он присутствовал на ранней литургии со своей матерью и сёстрами. Кроме них и двух сестёр милосердия в церкви никого не было. Каково же было удивление Владимира и его семьи, когда они обнаружили, что это Императрица Александра Фёдоровна и её ближайшая фрейлина, Анна Вырубова. Императрица пожелала проститься с Владимиром и подарила ему на путь маленькую иконку и молитвенник. Положение сына Великого Князя не ограждало Владимира от опасностей и жестокости войны. Несколько раз его посылали в опасные разведки, а пули и снаряды постоянно сыпались вокруг него. За храбрость он был пожалован военным орденом Анны 4-й степени. Кроме того, ему было присвоено звание поручика, и он был очень любим своими соратниками. В это время родители Владимира начали ходатайствовать о пожало­вании Ольге Валериановне княжес­кого титула, тем более что фами­лия, которую носили она и её дети, была хорошим для этого предло­гом: Россия находилась в состоянии войны с Германией, а жена и дети великого князя были баварскими графинями и графом! После несколь­ких писем и аудиенций 5 (18) августа 1915 года царским указом графине Гогенфельзен и её детям были пожа­лованы княжеский титул и фамилия Палей. Так называлось одно из круп­ных имений великого князя Павла, но одновременно это была фамилия одного из выдающихся предков Ольги Валериановны, чья бабушка по материнской линии звалась Ульяна Егоровна Палей-Гурковская. Княжеский титул не внёс особых изменений в жизнь Владимира Павловича. 1 сентября 1915 года новоиспечённый князь присоеди­нился к своему полку и в последующие месяцы принимал участие в несколь­ких операциях на реке Буг. Игумен Серафим, также находившийся в это время на фронте, много лет спустя характеризовал его так:

В окопах Владимир продолжал писать, и наравне со многими стихами о любви и былых воспоминаниях, его поэзия стала отображать страдание и разруху, приносимые войной, самоотверженную работу сестёр милосердия и смерть дорогих собратьев по Пажескому Корпусу. Он также перевёл на французский язык известный поэтический труд Великого Князя Константина Константиновича, «Царь Иудейский». К. Р. пожелал услышать перевод своего произведения, и в апреле 1915 года, когда молодой солдат прибыл домой на побывку, К. Р. пригласил его к себе в Павловск. Великий Князь был уже сильно болен, и красота перевода тронула его до глубины души. Со слезами на глазах он сказал:

К. Р. хотел, чтобы перевод Владимира был напечатан во Франции, но военное время не подходило для таких проектов. Текст перевода не был напечатан и в России и был утерян во время революции. Владимир пытался сочетать воинс­кий долг и страсть к литературе. Он по-прежнему много читал, становясь всё более преданным поклонником Пушкина, о чьём трагическом конце написал драму в стихах «Смерть Пушкина». Но всё-таки он предпочи­тал малые поэтические формы, запол­няя страницу за страницей стихами на самые разные темы. Многие из них Владимир посылал домой вместе с письмами, иногда целиком стихот­ворными. В ноябре-декабре 1915 года он также сочинил пьесу в трёх дейс­твиях «Белая роза». В основном он писал по-русски, но иногда отправ­лял сёстрам стихи по-французски. В феврале 1916 года он написал стихотворение «Пепельница», проникнутое песси­мистическими нотами. Наряду с «Пепельницей» появи­лось несколько любовных стихотво­рений, в одном из которых, начинаю­щемся словами «У меня на душе было тихо вчера…», есть такие строки: «Но сегодня я снова увидел Её… Я опять одиноко бледнею…» Кем бы она ни была, на протяжении нескольких месяцев она оставалась его Музой. Летом 1916 года Владимир подго­товил к печати первую книгу стихов, вышедшую в свет под скромным названием «Сборник». В июне, нахо­дясь в Ставке, он получил корректуру книги, а в августе она была опубли­кована в Петрограде. Это было изящ­ное издание с гравюрами; доходы от его продажи пошли на благотво­рительные проекты императрицы Александры Фёдоровны. «Сборник» включал 86 стихотворений, написанных в 1913-1916 годах и посвящённых самым разным темам - любви, природе, мифологии, музыке, искусству, театру, семье, друзьям, патриотизму, войне.

Из-за нездоровья Владимир в первые дни 1917 года не поехал к отцу в Ставке, а остался в Царском Селе. К военной карьере он уже не вернулся. В последних числах февраля в Петрограде несколько неожиданно произошла революция. Часть полков присоединилась к восставшим, и вскоре столица погрузилась в хаос. Весной и летом 1917 года Владимир много писал, как всегда, на разные темы: воспоминания, природа, мечты, мифо­логия, религия. Произведения этого периода показывают, что он снова влюб­лён: «Прости меня! Я был тебе неве­рен…», «Rondel amoureux». Скорбью по безвозвратно ушед­шей в прошлое монархии пронизаны стихотворения «Старушка с медальо­ном», «Восемнадцатый век», посвящён­ные печальным страницам французс­кой истории, эпохе Версаля и Второй империи. Сходство между французс­кой и русской революциями усилива­лось по мере того, как в России нарас­тал хаос. По мнению Марии Павловны, Владимир работал слишком быстро, и однажды она сказала ему, что, изливая такие потоки стихов, он лишает себя возможности шлифовать их. Володя улыбнулся печально и чуть загадочно и ответил:

28 декабря 1917 (9 января 1918 года) ему исполнился 21 год. Княгиня Палей так описала в своих мемуарах этот последний в его жизни день рождения:

3 (16) марта 1918 года председатель Петроградской ЧК Моисей Соломонович Урицкий издал предписание всем членам семьи Романовых явиться в ЧК. Поскольку великий князь Павел Александрович был болен, решили, что Ольга Валериановна представит в Петроградскую ЧК врачебное свидетельство, Владимир же, не носивший фамилию Романовых, останется дома, и тогда, надеялась семья, на него, возможно, не обратят внимания. Однако сотруд­ники ЧК потребовали от княгини Палей, чтобы её сын явился к ним на следующий день; 4 (17) марта Владимир явился в здание Петроградской ЧК, где его принял Урицкий, сделавший ему оскорби­тельное предложение: «Вы подпишете документ, в котором будет указано, что вы более не считаете Павла Александровича своим отцом, и немед­ленно получите свободу; в против­ном случае вам придётся подписать другую бумагу, и это будет означать, что вы отправитесь в ссылку», которое было отвергнуто. Был подвергнут ссылке. Хода­тайство княгини Палей было оставлено без внимания: княгине объявили, что Владимиру надлежит прибыть 22 марта (4 апреля) в шесть часов вечера на Николаевский вокзал, чтобы отправиться оттуда в Вятку.

Сразу же по приезде в Вятку Владимир начал регулярно посы­лать письма своим близким. Жители Вятки, почти не затрону­той революцией, относились к ссыль­ным благожелательно, приносили им гостинцы, помогали устроиться на новом месте. Особую заботу проявляли монахини местной обители. Обеспокоенные растущими симпа­тиями населения к членам царской семьи, большевики вскоре решили перевести их в другой город. 17 (30) апреля 1918 года в Царское Село пришла телеграмма от Владимира, в которой он извещал родных, что по распоряжению Москвы его вместе с остальными ссыльными отправляют в Екатеринбург.

В Екатеринбург Владимир и его родственники прибыли 20 апреля (3 мая) 1918 года, в Страстную пятницу. Гостиница оказалась довольно грязной, к тому же ссыльным пришлось ютиться в одной-единственной комнате. Неожиданно в гостинице, где жили молодые князья, появилась новая постоялица: великая княгиня Елизавета Фёдоровна, кото­рая после гибели мужа, великого князя Сергея, избрала монашескую жизнь, но, отказавшись покинуть Россию, была арестована. Вероятно, Елизавету Фёдоровну не слишком обрадовало то обстоя­тельство, что в ссылке ей придется жить бок о бок с Владимиром. Она так и не приняла княгиню Палей, и её враждебность распространилась и на детей Ольги Валериановны. Тем не менее, как писала Мария Павловна:

5 (18) мая, в день своих именин, княжна Ирина Палей получила в Царском Селе телеграмму с поздравле­ниями от Володи, в которой он, кроме того, сообщал, что их всех отправ­ляют в Алапаевск, маленький городок с немощёными улицами. Великая княгиня Елизавета Фёдоровна уже бывала там, летом 1914 года, когда совершала паломни­чество.

Ссыльные прибыли в Алапаевск 7 (20) мая 1918. На вокзале их ожидали крестьянские подводы, чтобы отвезти в новую тюрьму - так назы­ваемую Напольную школу, неболь­шое кирпичное строение на окраине города, сохранившееся до наших дней.

8 (21) июня большевики отобрали у узников почти все их личные вещи: одежду, обувь, простыни, подушки, деньги и драгоценности, оставив им лишь ту одежду, что была на них, и одну смену постельного белья. По-видимому, им также запретили писать письма и даже получать корреспон­денцию, что особенно тяжело пере­живали князья Константиновичи, извещённые о серьёзной болезни матери, великой княгини Елизаветы Маврикиевны. Единственное, что им разрешили, - это отправить в послед­ний раз краткие телеграммы родс­твенникам с сообщением о происшед­ших изменениях. Телеграмма, послан­ная в полдень Владимиром по адресу: «Палей. Пашковский. Царское Село», гласила: «Переведён на тюремный режим и солдатский паёк. Володя».

Покидая Напольную школу, верный слуга Кронковский увозил с собой последнее письмо Владимира родителям. В нём он рассказывал о страданиях и унижениях, выпав­ших на долю узников в Алапаевске, но одновременно подчеркивал, что его вера даёт ему мужество и надежду. Далее он писал: «Всё, что раньше меня интересо­вало: эти блестящие балеты, эта дека­дентская живопись, эта новая музыка, - всё кажется мне теперь пошлым и безвкусным. Ищу правды, подлинной правды, света и добра».

Существует версия, что незадолго до казни большевики предлагали Владимиру отказаться от отца и стать свободным, подписав всего лишь одну бумагу. Владимир Павлович не принял предложение. И в ночь на 5 (18) июля 1918 года князь Владимир Павлович Палей был убит большевиками (сброшен в шахту Новая Селимская в 18 км от Алапаевска). Вместе с ним погибли:

• великая княгиня Елизавета Фёдоровна;
• великий князь Сергей Михайлович;
• князь Иоанн Константинович;
• князь Константин Константинович (младший);
• князь Игорь Константинович;
• Фёдор Семёнович Ремез, управляющий делами великого князя Сергея Михайловича;
• сестра Марфо-Мариинской обители Варвара Яковлева.

2 ноября 1981 года Русская право­славная церковь в изгнании канони­зировала царя Николая II и его семью вместе со всеми мучениками револю­ции или советского режима, включая жертвы трагедии в Алапаевске. В связи с этим изображение Владимира Палея появилось на иконе Новых Российских Мучеников, находящейся в монастыре Пресвятой Троицы в Джордансвилле, Нью-Йорк. Он изображён в военной форме и со свитком в руке рядом с тремя князьями Константиновичами.

8 июня 2009 года Генеральная прокуратура России посмертно реабилитировала князя Владимира Палея.

Мария Павловна, сводная сестра Владимира Палея: