Академовские маньяки (Akademiska maniacs).

Артём Александрович Ануфриев (род. 4 октября 1992 года) и Никита Вахтангович Лыткин (род. 24 марта 1993 года) - серийные убийцы, ответственные за череду преступлений, которые в период с декабря 2010 года по апрель 2011 года были совершены в Иркутском Академгородке. Поскольку подробности их преступлений даже после их ареста долгое время не афишировались, то в прессе ошибочно ходило мнение, что в качестве основного оружия они использовали молотки (а не киянки, как выяснилось позднее), из-за чего Ануфриев и Лыткин получили неофициальное, но популярное прозвище «Молоточники из Иркутска». Это дело стало первым в России случаем, когда обвинение по ч. 1 ст. 282.1 УК РФ (Организация экстремистского сообщества) было предъявлено всего двум людям, а не целой группировке.

В 2013 году Иркутский областной суд приговорил Ануфриева к пожизненному заключению, Лыткина - к 24 годам лишения свободы (позже срок был сокращён до 20 лет).

Ануфриев родился 4 октября 1992 года в Иркутске. Рос без отца. Знакомые Ануфриевых на суде описывали Артёма в детстве только в положительных тонах. Тем не менее, детство Ануфриева было очень сложным в психологическом плане. Со слов предыдущего директора его школы № 19, мать Артёма, Нина Ивановна Ануфриева, бухгалтер в страховой компании, учила сына ненавидеть людей, унижала прилюдно и внушала, что кругом враги. Когда Артёму ставили плохие оценки в дневник, мать тут же писала заявление: «Осуществляется психологическое давление на сына». Если плохие оценки ставили только в журнал, то мать писала другое заявление: «Нарушено право родителя на информирование». Дело дошло до того, что если Артёму ставили оценку «три», то мать писала очередное заявление с вопросом «А почему не четыре?». В конечном итоге, когда Артём учился в 9-м классе, руководство школы вынуждено было искать нового преподавателя-физика, потому что предыдущая учительница отказалась заниматься с классом, где учился Ануфриев. Помимо этого, мать запрещала Артёму дружить с Никитой Лыткиным, считая, что тот, будучи ничем не занятым, оказывает на её сына плохое влияние. В целом влияние матери на Артёма было колоссальным.

В школе Ануфриев хорошо учился - ему хорошо давались литература и английский язык, он участвовал во многих мероприятиях и школьных олимпиадах, пел, играл на музыкальных инструментах (у него была своя музыкальная группа, но она распалась после того, как её организатор уехал из города). Однако с первого класса Ануфриев был изгоем для прочих учеников, и только ближе к выпускному классу, когда его одноклассники постепенно повзрослели и стали более дружными, Артёму удалось снять с себя это клеймо, но одновременно, будучи уже в 10-м классе, он съехал по успеваемости и закончил школу с троечным аттестатом. Какое-то время Артём посещал музыкальную школу, где играл на контрабасе. Кроме того, он был фанатом агрессивных компьютерных игр, а серия игр «Manhunt» была его любимой. В выпускном классе незадолго до окончания одноклассники сняли прощальный любительский фильм, в котором был эпизод, где ученики по очереди рассказывали о том, что такое, по их мнению, счастье. Ануфриев был единственным, кто сказал: «Если честно, я не знаю, что такое счастье. Но очень хотелось бы побыстрее узнать, что это». После школы Артём поступил в мединститут и одновременно пошел работать подсобным рабочим в художественный музей.

На суде мать Артёма рассказала, что один раз он был избит группой армян, уголовное дело было заведено, но в итоге никого не наказали. Вместо этого семья Ануфриевых получила компенсацию в размере 50 тыс. рублей за моральный вред. Со слов его матери, Артём после этого случая стал очень неуравновешенным. Правда, есть противоположная версия этого конфликта - Ануфриев оскорбил одну армянскую семью в соцсети, и те вызвали его на «разборки», а уголовное дело было прекращено за примирением сторон.

Никита Вахтангович Лыткин родился 24 марта 1993 года. Прадед и прабабушка Никиты были гидростроителями и участвовали в строительстве Угличской ГЭС и Иркутской ГЭС, мать Марина работала продавцом в обувном магазине. Как и Артём Ануфриев, он рос без отца. Отец, осетин по национальности, ушёл из семьи в раннем детстве Лыткина. У Никиты был сводный брат по отцу, который застрелился после смерти его матери. Вскоре после этого отец вернулся в семью, однако его депрессия, вызванная смертью второй жены и самоубийством второго сына, не позволила ему наладить контакт с Никитой. После этого отец ещё несколько раз уходил из семьи и возвращался, но Никита от этого только больше в нём разочаровался. Последний раз он виделся с отцом в 16 лет, но тогда им просто не нашлось, о чём поговорить. Во время следствия именно отсутствие отца, как такового, его мать Марина назвала главной причиной замкнутости её сына.

Внешне Лыткин вёл себя тихо и спокойно, но, по словам матери, рос очень замкнутым и некоммуникабельным. Если к Лыткиным приходили гости, то Никита предпочитал не показываться им на глаза и каждый раз уходил к себе в комнату. В детстве его часто ловили за тем, что он разрисовывал стены в подъезде их дома. Но, тем не менее, поначалу всё было несколько благополучнее; в начальной школе у Никиты был друг Артур Лысенко, который помог ему адаптироваться среди сверстников, но когда Лыткин научился говорить «нет», то дружба с Лысенко постепенно закончилась, но и без него у Никиты были друзья. До пятого класса Никита хорошо учился, имел примерное поведение, часто участвовал в творческих конкурсах и получал похвальные грамоты, его увлечением были компьютерные игры. Однако в 2004 году на пятом году обучения Лыткин, по результатам тестирования, был зачислен в математический класс (хотя к математическим наукам не тяготел), где не смог влиться в новый коллектив, одноклассники не приняли его. С Артёмом Ануфриевым, который учился на год старше, Лыткин познакомился на дне рождения Лысенко. К тому моменту Никита находился в состоянии очень глубокой депрессивной подавленности и лишь Ануфриеву он решился доверить все свои проблемы, благо с его стороны в ответ он получил поддержку. По одной версии, поскольку другие ребята недолюбливали Артёма, то Никита постепенно стал терять предыдущих друзей, потому что недоброжелательное отношение к Ануфриеву стало распространяться и на него (сам он по этому поводу особо не расстраивался, считая предыдущих друзей «детской ненастоящей дружбой»). Между тем, Артур Лысенко на суде заявил, что Лыткин потерял друзей вследствие некой быстрой метаморфозы, которая выразилась в том, что однажды Лыткин, придя в школу, не стал ни с кем здороваться, а потом и вовсе замкнулся в себе (по мнению Лысенко, это было вызвано тем, что Лыткин очень завидовал одноклассникам из более богатых семей). Его нелюдимость привела к тому, что одноклассники стали задирать его (Лысенко на суде высказался, что задирания не было бы, если Лыткин научился бы давать отпор, но он вместо этого на все колкости отвечал «Сдохни»), из-за чего на протяжении пяти лет школьной кличкой Лыткина была «Джимбо» (в честь Джимбо Джонса). Вместе с Артёмом Никита организовал музыкальную группу, в которой сочинял музыку. Первоначально группа называлась «Злые Гномы» и исполняла музыку в стиле панк. Вскоре Лыткиным и Ануфриевым была создана группа под названием «Расчленённая ПугачОва», исполнявшая музыку в стиле нойз и нойзкор. В текстах обеих групп содержалось сплошное насилие и нецензурная лексика. Группа «Расчленённая ПугачОва» выпустила ряд альбомов и сплитов, а также ряд видеоклипов, которые впоследствии Лыткин выкладывал в Интернет. Правда, о его увлечениях, помимо родственников, догадывались немногие его знакомые, так как сам он в обществе не проявлял ни малейших признаков агрессии и садизма. По словам Ануфриева, Никита не мог за себя постоять и часто давал себя в обиду. На момент убийств Ануфриев был единственным другом Лыткина, причём Лыткин был к нему очень привязан. В свою очередь для Ануфриева Лыткин тоже был на тот момент единственным другом.

В восьмом классе он начал прогуливать школу и, в отличие от Артёма, отучился только девять классов, а после дважды поступал в колледжи - сначала в энергетический, затем в 2009 году в строительный. В первом случае его отчислили за неуспеваемость, после того как он не сумел сдать первую сессию, во втором у Никиты назрел конфликт с одногруппниками, когда его начали задирать, и один из одногруппников начал покровительствовать ему, но взамен вымогал деньги и таскал у них из дома вещи. Мать Никиты написала заявление на этого молодого человека в милицию, но потом забрала его. После Никита перестал ходить на занятия.

В детстве Никита с матерью в течение двух лет посещали церковь и оба крестились, однако со временем Марина всё больше уделяла внимание работе, и в церковь они ходили всё реже. Затем Никита сам начал отвергать церковь. Какое-то время он занимался музыкой, рисованием и кикбоксингом, но потом всё это бросил, посвятив всё свободное время регулярным посещениям социальных сетей. У Никиты с детства наблюдалось отставание в психологическом развитии. Психологи посоветовали Марине как можно больше давать ему свободы и не ограничивать его личное пространство, однако с возрастом психика Никиты начала ухудшаться, и за несколько лет до убийств он начал стесняться матери, старался, чтобы их никогда не видели вместе. По мере его взросления все попытки Марины хоть как-то повлиять на воспитание сына заканчивались тем, что Никита грубо отвергал их.

Артём был какое-то время участником движений НС-скинхедов (в том числе он принимал участие и в Русском Марше в Иркутске в 2010 году) и в определённых кругах у него была кличка «Фашик-нацик», но в выступлениях не участвовал и особой активности не проявлял. Лыткин, по предложению Ануфриева, также общался с националистами, но в скинхеды его не приняли из-за «порочащего» отчества Вахтангович. После ареста Артём говорил, что именно общение с неонацистами привело к тому, что он стал совершать убийства, хотя в их обществе они с Никитой надолго не задержались, сочтя их идеологию слишком пассивной и мягкой. Тогдашний негласный лидер иркутских скинхедов «Бумер», с которым Ануфриев в 2009 общался пару месяцев, на суде сказал, что Артём скинхедом, как таковым, не являлся, потому что его взгляды расходились с их идеологией. Со слов «Бумера», Ануфриев просто испытывал ненависть ко всем и ему было всё равно кого убивать.

Следователь по особо важным делам регионального управления Следственного комитета России капитан юстиции Евгений Карчевский, который проводил допрос обоих преступников, в период следствия рассказал, что всё скатывание жизни Ануфриева и Лыткина по наклонной, начиная от вступления в группировки скинхедов и заканчивая убийствами, было вызвано обыкновенным желанием прославиться и привлечь к себе внимание. Своеобразную роль также сыграло и то, что, когда они состояли в неонацистской организации «Белая Сила», один из её членов, некий Максим «Фридрих Обершульц» из Железногорска, посоветовал им определенного рода литературу - книгу, название которой в переводе на русский звучит как «Рождённые ненавидеть». Пара заинтересовалась этой литературой, так как обнаружила, что описанное там психологическое состояние человека очень схоже с их собственным, и им казалось, что так они смогут решить свои жизненные проблемы. Фактически, именно это зародило в них человеконенавистничество. Между тем, доцент кафедры современной отечественной истории Иркутского госуниверситета Александр Костров на суде сказал, что действия «молоточников» чётко вписываются в мизантропию, которая в конечном итоге сделала из них «охотников за головами».

Вероятно, мотивом также могло стать подражание другим известным маньякам. Определенную роль сыграл просмотр в 2007 году телепередачи про «битцевского маньяка» Александра Пичушкина, который совершил серию убийств из-за маниакального желания «зачистки леса» (убийство неугодных, по его мнению, для современного общества людей). Пара заинтересовалась им, и Ануфриев создал в Сети группу «Пичушкин - наш президент». 13 февраля, за день до годовщины казни маньяка Чикатило, он выложил в Интернет его портрет с подписью «Андрей Романыч. Скорбим». Помимо этого, следует отметить интерес подозреваемых к так называемым «днепропетровским маньякам» - Виктору Саенко и Игорю Супрунюку, а также к иркутской банде «Магия крови», приговор по делу которой был вынесен 1 марта 2010 г. Подозреваемые открыто выражали свои симпатии к лидеру банды Константину Шумкову и в целом к характеру деятельности банды, в частности, Никитой Лыткиным была создана группа в одной из социальных сетей под названием «Иркутская антибомж-банда: „Магия крови“». Кроме того, подозреваемые посвятили банде Шумкова один из альбомов своей нойзкор группы «Расчленённая ПугачОва» под названием «Магия крови», в интродукции к которому открыто заявили о своем намерении продолжить дело Шумкова:

Осенью 2009 года обострение Лыткина достигло такого предела, что когда он шёл гулять, прятал в рукаве палку. Ануфриев признался, что побаивался его, и, с его слов, пошёл на убийства, потому что «повёлся и налазился где не надо».

За три месяца до ареста соседи Ануфриевых начали слышать из их квартиры странные звуки. Артём вопил страшным голосом «Я всех ненавижу!» и «Я вас убью!». Одновременно раздавались странные звуки, словно парень бил кулаками по стене или бросался на неё телом. Есть предположение, что он избивал мать, потому что иногда соседи слышали «Отстань от меня! Я тебе сейчас снова вмажу!». Во время следствия Артём откровенно признался, что его отношения с матерью были настолько тяжёлыми, что в тот период он опасался, что не сдержится и убьёт её. У Лыткина тоже наблюдалось похожее обострение: он почти перестал общаться с семьёй, усилилась депрессия, начал страдать бессонницей.

Во время следствия Марина Лыткина целиком признала себя виноватой в причинах человеконенавистничества её сына, сказав: «Я всегда говорила ему, что в мире много добра и хороших людей больше, чем плохих, что нужно научиться прощать. Я пыталась оберегать его от неприятностей, пока могла, и тем самым сломала ему жизнь. Я перестала быть для него авторитетом, потому что сама всего лишь слабая женщина, которая ничего не добилась в жизни, которая лишь работала с утра до ночи, чтобы как-то выжить».

В поисках жертвы Лыткин и Ануфриев ходили по одному пути - от остановки «Госуниверситет» до «Академгородка» каждый день с 18 до 22 часов вечера. Они могли пропустить пять, десять или двадцать человек в поисках именно той жертвы, которая, как они считали, им подходила. Случалось, что они могли неделю ходить по этому пути и ни на кого не нападать. Как заявил на суде Евгений Карчевский «это был позыв, они прислушивались к внутреннему голосу». Время убийств «Молоточники» выбирали на тёмное время суток: поздним вечером, ночью или ранним утром, пользуясь тем, что их матери часто работали по ночам. Ошибочно считалось, что одним из орудий убийства был молоток, но после ареста выяснилось, что пользовались они не молотком, а киянкой. На допросах Ануфриев признался, что первые удары в основном наносил он, в то время как Лыткин первым начал издеваться над трупами. Добивали жертв они вдвоём, нанося где-то от 15 до 20 ударов. Поскольку Лыткин и Ануфриев всегда нападали сзади со спины, то все выжившие жертвы «Молоточников» не смогли сообщить следствию каких-то конкретных подробностей, которые могли бы сразу изобличить пару, потому что все они в лучшем случае видели их только мельком и даже не запомнили их голоса. И хотя на суде они все называли одинаковые приметы нападавших и признавали, что Ануфриев и Лыткин очень похожи на них, но со стопроцентной гарантией узнать в подсудимых нападавших никто не смог.

• 14 ноября 2010 года - Лыткин и Ануфриев напали на 18-летнюю Анастасию Марковскую, когда она шла с остановки «19 школа» в сторону поселка Ново-Иркутский, и разбили ей голову. Жертва осталась жива, так как убийц спугнули (по другой версии, девушка притворилась, что мертва). Сотрудники ОМ-2 УВД Иркутска не стали возбуждать уголовное дело, сославшись на то, что у Марковской ничего не украли, хотя она даже готова была описать приметы нападавших. Между тем сама Марковская сообщила в интернет-форуме Академгородка о произошедшем. «Молоточники», прочитав сообщение, стали переписываться с ней, особенно интересуясь, что она ощущала, когда её избивали.
• 24 ноября 2010 года - «Молоточники» напали на неизвестную женщину (1964 года рождения), у которой похитили сумку. На этот раз дело было возбуждено, но только по факту грабежа.
• 1 декабря 2010 года - «Молоточники» напали на ещё одну женщину, но, испугавшись свидетелей, убежали, забрав её сумку. В сумке было 500 рублей, на которые они купили киянки. Через некоторое время они увидели 12-летнего Даниила Семёнова, который учился в той же школе, что и они. Семёнов шёл кататься на горку на снегокате. Никита, заметив Семёнова, предложил Артёму убить его, на что тот согласился. По мнению Ануфриева, Семёнов приглянулся Лыткину как слабая жертва, не способная оказать сильное сопротивление. Подкараулив ребёнка, Лыткин оглушил его сзади ударом киянкой по голове, а когда тот упал, Ануфриев продолжил его избивать бейсбольной битой. На руке Даниила была найдена гематома - очевидно, он либо защищался, либо один из убийц резко схватил его за руку. Финалом убийства стал перочинный нож, который Лыткин всадил Даниилу в висок по рукоятку. Когда ребёнка нашли мать и брат потерпевшего, он ещё был жив. К месту происшествия вызвали «скорую», но та застряла в пробке и, к моменту её приезда, мальчик уже скончался. На тот момент родители Семёнова не думали, что их сын мог стать жертвой убийства. Аналогично эксперты тогда посчитали дело несчастным случаем, списав всё на то, что мальчик, якобы, на очень большой скорости врезался в берёзу, хотя уровень горки, с которой он катался, был в 10 градусов, снегокат мальчика был без каких-либо повреждений, а по словам бывшего следователя Максима Хомяка, который занимался этим случаем, рядом на снегу вообще не было ничего, обо что Семёнов мог разбить голову. Уголовное дело заводить не стали, из-за чего Семёнова какое-то время не связывали с «Молоточниками». Позже Лыткин и Ануфриев признались, что на мальчике они просто «потренировались». Семёнов стал их первой убитой жертвой.
• 16 декабря 2010 года - в двадцати метрах от места, где был убит Семёнов, было найдено тело 69-летней Ольги Михайловны Пирог (1941 года рождения), ведущего научного сотрудника НИИ солнечной и земной физики. Женщина, как выяснилось, была убита по той же схеме, что и Семёнов, но на этот раз с неё для скорейшего убийства сняли шапку (что позже проделывали и с остальными жертвами). На её теле было насчитано 30 ножевых ранений, но деньги и драгоценности были не тронуты. Некоторое время ошибочно считалось, что именно Пирог была первой убитой жертвой «Молоточников», так как смерть Семёнова была признана несчастным случаем. Во время её убийства Ануфриев и Лыткин сделали аудиозапись, на которой сначала рассуждали о том, как будут убивать, а потом записали процесс убийства. Этой аудиозаписью они потом хвастались в социальной сети.
• 29 декабря 2010 года - сначала «Молоточники» напали на Инессу Валентиновну Светлову, которой чудом удалось спастись - они только забрали у неё сумку, которую потом выбросили. Затем, в 7 часов вечера (спустя час после нападения на Светлову) тренер местной спортивной школы 22-летняя Екатерина Карпова, будучи на 35-й неделе беременности, возвращалась домой в частный сектор недалеко от Академгородка вместе с шестилетней племянницей Олей Авериной. Возле железной дороги она столкнулась с Ануфриевым и Лыткиным, но не обратила на них внимания, потому что разговаривала по мобильному телефону. Пара напала на них, когда обе перешли железную дорогу. Оля сумела убежать, и Лыткин только чуть-чуть успел ударить её в бок (позже у девочки диагностировали обширную гематому в районе печени). Екатерине, несмотря на то, что она кричала, что беременна, переломали пальцы и разбили голову, но внезапно выехавшая из-за ближайшего угла машина спугнула убийц, что спасло Екатерине жизнь и беременность. В приёмном покое больницы, куда её доставили, Екатерина увидела Светлову с аналогичными травмами.
• Ночь с 31 декабря на 1 января 2011 года - «Молоточники» напали на местного бомжа, нанеся ему около 40 ударов и проломив голову (в этот раз пара вдвоём орудовала киянками). Позже он скончался в больнице (его личность установить так и не смогли и в деле он значился, как «труп № 20»).
• 30 января 2011 года - студент Олег Семёнов, возвращаясь домой поздно ночью из ночного клуба «Стратосфера», столкнулся с «Молоточниками», но сумел убежать, хотя позже врачи диагностировали у него рвано-ушибленные раны головы, сотрясение головного мозга и черепно-мозговую травму.
• 3 февраля 2011 года - некая пожилая женщина была доставлена с открытой черепно-мозговой травмой в больницу.
• Ночь с 8 на 9 февраля 2011 года - пара напала на женщину, которая осталась жива из-за того, что убийц спугнула проезжающая рядом машина.
• 21 февраля 2011 года - ночью, будучи в состоянии алкогольного опьянения, был убит Александр Петрович Максимов, у которого была полностью разбита челюсть и голова. Лыткин выстрелил ему в затылок из пневматического пистолета «Байкал», а Ануфриев, согласно «Восточно-Сибирской правде» попытался произвести извлечение глазных яблок потерпевшего, но не смог этого сделать из-за незнания анатомии, хотя «СМ Номер один» привёл слова Ануфриева со следственного эксперимента, где тот говорит, что глаза жертве попытался выколоть Лыткин. Максимова хоронили в закрытом гробу и без головы, так как остатки черепа стали вещественными доказательствами.
• 27 февраля 2011 года - Лыткин в одиночку напал на Нину Викторовну (или Владимировну) Кузьмину, которая сидела на скамейке возле дома 297 на улице Лермонтова. Он дважды ударил её по голове, но та подняла шум, из-за чего живший в соседнем доме Александр Червяков выглянул в окно и Лыткин, испугавшись, убежал, прихватив с собой её мобильный телефон.
• Ночь с 10 на 11 марта 2011 года - на тропинке возле остановки «Госуниверситет» недалеко от дома Ануфриева пара напала на другого бомжа - Романа Файзуллина (такое имя появлялось в статьях о «Молоточниках» до суда, но позже «СМ Номер один» привёл слова Ануфриева со следственного эксперимента, где тот говорит, что мужчина перед нападением представился им, как Анатолий), которому Ануфриев дважды выстрелил из пневматики в лицо, потом они били его ножами по голове, в область паха, в грудь. Лыткин попытался отрезать кисть руки, но из-за того, что нож был маленький, отрезал только мизинец. От его тела по снегу тянулся кровавый след, потому что «Молоточники», после выстрела из пневматики, оттащили его в кусты. Позже Ануфриев сфотографировал труп из окна своей квартиры.
• Дата неизвестна - пара напала на бездомную женщину, которая осталась жива, так как «Молоточников» на этот раз спугнул местный сотрудник полиции, поскольку нападение произошло под окнами его квартиры.
• Дата неизвестна - «Молоточники» напали на некую женщину в арке подворотни (на следственном эксперименте Ануфриев сообщил, что на этот раз использовал вместо ножа отвёртку), но поскольку это было людное место, то «Молоточники», опасаясь привлечения внимания, не стали её убивать и убежали, прихватив сумку.
• 3 апреля 2011 года - последней жертвой «академовских маньяков» стала бездомная Алевтина Куйдина (1948 года рождения), убитая возле НИИ. Артём и Никита сначала убили её, после чего сняли на видеокамеру свои издевательства над погибшей, и именно эта видеозапись помогла их задержать. На видеозаписи Лыткин (Ануфриев был «оператором») отрезал ножом женщине мочку уха и хотел отпилить запястья и вырезать глазные яблоки, но у него это не вышло опять же из-за незнания анатомии и не подходящей конструкции ножа, и тогда он с размаху всадил женщине нож прямо в глаз, а затем стал наносить ножевые ранения в лицо. Позже мочку уха они подбросили на крыльцо их школы № 19. Видеозапись Ануфриев позже отослал своему виртуальному «другу по интересам» из Санкт-Петербурга Илье Устинову (в сети он был известен под ником «Соломон Годжо»), который посчитал ролик вялым, но распространил его по Интернету (из-за этого в иркутской полиции некоторое время проходила проверка по факту утечки информации, так как появилась ошибочная версия, что ролик распространила по сети сама полиция).

По словам Ануфриева, идея убивать принадлежала Лыткину, который позже признался «Иркутскому Репортёру», что ему нравилось убивать, так как он чувствовал себя от этого сильнее. Тем не менее сам Ануфриев признался, что он, в отличие от Лыткина, не испытывал от убийств того удовлетворения или облегчения, на которое рассчитывал. Серию убийств они планировали растянуть до сентября 2011 года, после чего Ануфриев хотел переехать в Санкт-Петербург и продолжить начатое (в Интернете он обнаружил там «единомышленников»). Относительно Лыткина трудно что-либо сказать, потому что, со слов следователя Евгения Карчевского, Никита во время следствия сказал: «Я бы один не стал этим заниматься, одному не интересно. Мы с Артёмом это делали - мне понравилось», однако сам Лыткин в интервью «СМ Номер один» сказал совсем другое - «Я бы так же и продолжал . С одной стороны, в тюрьму я не хотел. Но с другой стороны, хотел, чтобы узнали меня». 6 марта 2013 года Лыткин на суде заявил, что Ануфриев никак не склонял его к совершению преступлений, в ответ на что сам Ануфриев только сказал: «Я с ума сойду с этим человеком». После оглашения приговора одна из выживших жертв, Нина Кузьмина, сказала:

Утром 1 января 2011 года где-то в пять часов утра «Молоточники» напали на местного бомжа, который находился один около мусорных контейнеров рядом с домом № 319 по улице Лермонтова. По официальной версии, «Молоточники» подошли к нему, стали бить по голове тяжёлым предметом, повалили на землю и начали пинать. Позже он скончался в больнице в результате черепно-мозговой травмы (его личность установить так и не смогли и в деле он значился, как «труп № 20»). Как и в случае с другими убийствами, следственные органы не связали это убийство с другими и решили, что это было бытовое убийство на почве злоупотребления алкоголем.

На суде Артём Ануфриев твёрдо отрицал причастность к этому убийству. 15 января 2011 года был задержан по подозрению в убийстве 19-летний бомж Владимир Базилевский, у которого на одежде были следы крови. Ночь на 1 января Базилевский, по его словам, провёл в канализационном колодце, но оперативник, который его допрашивал, стал внушать ему обратное, используя побои. Со слов Базилевского, следователь буквально выбил из него признание убийства, заставив под диктовку написать чистосердечное признание. Имя убитого - Андрей «Тайга», - Базилевский, под давлением следователя, выдал наобум: так звали одного его знакомого. Против Базилевского было возбуждено дело по части 4 статьи 111 УК РФ. Следственный эксперимент прошёл безобразно: Базилевскому сначала сказали, где стоят баки, у которых произошло убийство, и как лежал труп, а потом уже сняли его показания на камеру. Фактически основываясь на результатах биологической экспертизы, которая показала, что кровь убитого и кровь на одежде Базилевского имеют одну группу, судья Андрей Обыскалов в апреле 2011 года вынес Базилевскому обвинительный приговор, приговорив его к 4 годам .

Следователь Евгений Карчевский, проверяя показания «Молоточников» (поскольку их убийства вплоть до их ареста не связывались воедино, то дела по каждому велись отдельно), нашёл дело Базилевского и обнаружил, что следователь по Свердловскому району СУ СК РФ по Иркутской области, который его вёл, Юрий Фёдоров назначил генетическую экспертизу, но, не дожидаясь её результатов, передал дело Базилевского в суд, в то время как экспертиза установила, что ДНК крови с одежды Базилевского не совпадает с ДНК убитого. Помимо того, что убитый из дела Базилевского совпадал по описанию с убитым из дела «Молоточников», Карчевский обнаружил, что Андрей «Тайга» на самом деле жив. Он попросил прокуратуру пересмотреть дело, но ему отказали, однако, об этом вскоре узнали адвокаты правозащитной организации «Общественный вердикт», из-за чего второе ходатайство Карчевского было удовлетворено. В мае 2012 года Базилевский, после полутора лет отсидки, был выпущен из колонии, и все обвинения с него были сняты. Оперативник, который на него давил, так и не был найден. Юрия Фёдорова в конце июля того же года обвинили в фальсификации доказательств (ч.3. ст. 303 УК РФ) и отстранили от работы. За незаконный приговор адвокат Базилевского потребовал от государства выплату компенсации в размере 3 000 000 рублей, но в итоге 19 ноября 2013 года Свердловский районный суд Иркутска обязал государство выплатить компенсацию только в размере 300 000 рублей. 9 октября 2014 года Юрий Фёдоров был осуждён за фальсификацию доказательств на три года условно с запретом на два года занимать должности в государственных и муниципальных службах.

Адвокаты Ануфриева поначалу попытались использовать арест Базилевского для доказательств его невиновности (Ануфриев к тому моменту уже начал говорить, что большинство показаний давал под давлением органов следствия) и ходатайствовали о вызове Базилевского (который в тот период находился в СИЗО по обвинению в другом преступлении) в суд, но гособвинитель отклонил их ходатайство.

В октябре 2012 года на суде выступил 27-летний Владимир из Красноярского края, который признался, что был вторым «другом» Ануфриева, с которым он сошёлся на почве общих националистических взглядов. Владимир признался, что в своё время Артём признался ему в трёх убийствах и даже брал два раза на «охоту» (которая, правда, в оба раза закончилась ничем). В первый раз Владимир согласился пойти, так как не верил, что за убийствами стоят они, а когда же он понял, что они не врут, то, по его словам, не стал сообщать в полицию, так как опасался, что они убьют его или причинят вред его девушке, которая жила по соседству с Ануфриевым. Владимир также рассказал, что за несколько дней до последнего убийства Лыткин, так как ему незадолго до этого исполнилось 18 лет, получил повестку в армию, на что Ануфриев вскользь сказал Владимиру, что «Лыткина придётся убить, чтобы тот не спалился».

6 марта 2013 года Лыткин на суде неожиданно заявил, что Ануфриев не принимал участия в четырёх преступлениях. В частности, с его слов, Ануфриев не убивал Ольгу Пирог, вместо него с Лыткиным находился другой человек, вместе с которым он совершил ещё два преступления, а в четвёртом к ним присоединился ещё один сообщник (Лыткин назвал их имена, но пресса их не обнародовала, однако сообщила, что сообщник четвёртого преступления до этого проходил свидетелем). Расследование было на грани возобновления, когда 13 марта Лыткин, опять же неожиданно, сказал, что никаких сообщников у него не было. Он отказался сообщить, почему он оговорил невиновных, хотя есть версия, что там же на суде признался, что хотел затянуть следствие. Его мать сказала, что он сделал это, чтобы выгородить Ануфриева - на свиданиях в СИЗО Лыткин один раз сказал матери, что «из Артёма сделали дьявола», а он, Лыткин, «такой белый и пушистый». Ануфриев же заявил, что на Никиту давил следователь, угрожая ему переводом из одиночной камеры. Мать Лыткина опровергла заявление Ануфриева, сказав, что на тех ранних допросах, где она присутствовала, следователи на её сына никогда не давили, и что она не видит смысла в том, чтобы они давили на него теперь.

Между тем в социальной сети Ануфриев и Лыткин, совершенно не таясь, описывали свои похождения и даже бравировали тяжестью совершённых преступлений. На своих личных страницах в социальных сетях Ануфриев писал: «Мы боги, решаем, кому жить, а кому умереть.». Позже, когда во время следствия все их интернет-собеседники были допрошены, выяснилось, что большинство из них просто не поверило им, считая, что они берут на себя чужие убийства, чтобы привлечь к себе внимание. Когда вся переписка Ануфриева была изъята в ходе следствия, то она составила 8 томов в виде 4600 страниц печатного текста, которые оставались засекреченными до окончания судебного процесса.

Диалог Артёма с неким «Юрой» В Контакте (оригинальный текст, пунктуация сохранена):

Одновременно Ануфриев общался с неким «Сашей Х», который тоже жил в Академгородке. Ануфриев заинтересовался им, когда увидел на странице «Саши Х» в социальной сети надпись «Грабь. Насилуй. Убивай. Вот моя религия на сегодняшний день».

«Юра» и «Саша Х» были не единственными пользователями Интернета, с кем Ануфриев почти в открытую вёл вербовочные беседы. Тем не менее, на суде он заявил, что пароль от его страницы в социальной сети знал один из его знакомых, который, по словам Ануфриева, и вёл столь порочную переписку.

11 марта, после того, как был найден труп Файзуллина, на площади Академгородка был митинг, посвященный тому, какие меры надо предпринимать относительно происходящих событий. К тому моменту в деле уже фигурировало, что возраст убийц от 16 до 18 лет. Артём и Никита также присутствовали на собрании и даже предлагали идеи. В Академгородке велось постоянное патрулирование. Были созданы специальные дружины, уровень преступности заметно снизился, но приложенные усилия к поимке убийц не привели. Между тем в Академгородке наблюдалась паника, вызванная дезинформацией относительно убийств, из-за чего среди горожан ходила самая распространённая версия, что маньяк один и ему приблизительно 30 лет. Ольга Липчинская из «Комсомольской правды» за месяц до ареста «молоточников», когда, соответственно, никто не мог знать их личностей, дала такую характеристику «академовскому маньяку»:

Ануфриев и Лыткин так ни разу и не попали под подозрения, потому что, со слов следователя Максима Хомяка, «все искали чужих. А эти парни были в Академгородке своими».

За несколько дней до ареста мать Лыткина нашла в прихожей упаковку от ножа (по другой версии, нашла у него в кармане куртки сам нож). На вопрос «зачем ему нож», Никита ответил, что носит нож для самообороны. Чуть позже он сказал своей бабушке: «Я скоро пропаду». Арестовали «молоточников» 5 апреля 2011 года, после того как в Институте Органической Химии, где тогда работала бабушка Лыткина, раздали ориентировочные фотороботы. Хотя согласно этим фотороботам разыскивалась пара славянской внешности, бабушка Лыткина и её сын Владислав, изучив их, заподозрили неладное, и Владислав пошёл к Лыткиным на дом. Никиты тогда не было дома, но у него как раз в тот момент была видеокамера Владислава, в которой он по неосторожности оставил флэш-карту с записью убийства Алевтины Куйдиной. Увидев запись, Владислав отнёс камеру в полицию и через полтора часа «молоточники» были задержаны сотрудниками ОСО ОМ-2. Лыткин на арест среагировал спокойно, так как его мама, бабушка и дядя уговорили его сдаться. К полуночи «молоточники» дали признательные показания под протокол, в которых признались в пяти убийствах и шести нападениях. Когда Ануфриев подписал протокол, он, подражая Пичушкину, заявил следователю Евгению Карчевскому, который его допрашивал: «Как говорил один герой, дайте мне стакан виски и сигару - и вы узнаете столько нового об этой жизни, что у вас волосы зашевелятся на голове». Позже количество преступлений увеличилось до шести убийств и десяти нападений. Также Ануфриев и Лыткин добавили, что вечером того дня они планировали очередное убийство.

В период следствия в квартире «Фридриха Обершульца» (на основании того, что он близко общался с Ануфриевым в Интернете) был проведён обыск, который ничего не дал, но Людмила Бегагоина из «Иркутского Репортёра» заявила, что обыск был проведён слишком поздно и у того было время спрятать компромат. При обыске в квартирах Ануфриева и Лыткина были найдены 60-мм киянка, четыре зуба «перламутрово-жёлтоватого цвета», чёрная шапка с прорезями, пневматический пистолет (Ануфриев прятал его в электрической плите), складные ножи, видеокассеты, флэш-карты, блокноты и тетради с материалами экстремистского характера (во время суда прокурор с трудом зачитал их вслух, потому что все записи содержали сплошь ненормативную лексику, вроде «Дочь мажора…***… Ха-ха-ха…***…Эй, слышите, ублюдки…***…Читать - говно…***»). Мать Ануфриева, во время обысков в их квартире, в присутствии следователя и оперативников уничтожила одну из бумаг, которая явно могла скомпрометировать Артёма (позже этот факт был указан гособвинителем во время оглашения протокола обыска).

На следственном эксперименте убийц сопровождали по двадцать оперативников из-за опасения, что местные жители устроят над ними расправу. Отец Даниила Семёнова хотел присутствовать на эксперименте, но его не пустили во избежание попытки самосуда. Ануфриев присутствовал только на словесной проверке эксперимента, техническую проверку проводили лишь с одним Лыткиным.

В СИЗО Ануфриев сидел в общей камере, Лыткин - в двухместной. Хотя экспертиза признала обоих вменяемыми, в СИЗО Ануфриев был поставлен на учёт, как склонный к членовредительству и суициду, и психологи проводили с ним отдельную работу.

Среди следователей было мнение, что в паре «Ануфриев-Лыткин» Ануфриев был «мозговым центром» и «идейным вдохновителем», а Лыткин - «исполнителем», так как было установлено, что все ножевые ранения на жертвах были совершены Лыткиным. Но во время ареста Ануфриев в интервью «СМ Номер один» назвал Лыткина лидером и подстрекателем. «Бумер», упомянутый выше, на суде сказал, что Ануфриев был «слишком ущербным», чтобы быть лидером. С его слов, один раз их группировка напала на группу кавказцев, но Ануфриев никак себя не проявил и позже сбежал. Тем не менее, позже было установлено, что большинство первых ударов наносил именно Лыткин. Следователь Максим Хомяк после вынесения приговора и вовсе сказал: «Эти подростки замкнулись друг на друге, потому что подходили друг другу идеально. Ануфриев - лидер, который хотел, чтобы его понимали с полувзгляда. Лыткин - исполнитель, который мечтал об одобрении и признании».

Спустя два дня после ареста 7 апреля стало известно о первом судебном заседании, где Ануфриеву и Лыткину избирали меру пресечения и в итоге решили оставить в СИЗО до 6 июня. На этом заседании Ануфриев и Лыткин признали себя виновными, но сказали, что в тюрьму идти не хотят. Ануфриев даже собирался внести залог, хотя нужной суммы у него не было.

Официально судебное следствие по делу длилось с 5 сентября 2012 года по 11 февраля 2013 года. В силу того, что больше полугода ушло на сбор доказательств, опрос свидетелей и следственные эксперименты, то только 12 августа 2012 года (спустя почти полтора года) Следственный Комитет передал дело убийц в Иркутский областной суд. 7 сентября началось рассмотрение дела, которое в итоге составило 49 томов (по другим данным - 46 и 35 томов). Само судебное заседание было назначено на 5 сентября, но его перенесли на 10, так как Ануфриев подал ходатайство о вступлении в дело ещё одного защитника и суд его удовлетворил, из-за чего интересы Ануфриева и Лыткина на суде представляли три адвоката (один - Лыткина, два других - Ануфриева). Заседание 10 сентября началось с оглашения обвинительного заключения, которое прокурор зачитывал три часа. Всего паре было предъявлено обвинение в шести убийствах (ч. 2 ст. 105 УК РФ), восьми покушениях (ч. 3. ст. 30 УК РФ и ч. 2 ст. 105 УК РФ), трех грабежах (ч. 1,3 ст. 161 УК РФ) и глумлении над трупом (ч. 2 ст. 244 УК РФ). Помимо убийств, паре было инкриминировано создание экстремистского сообщества (ч. 1 ст. 282.1 УК РФ). Отдельно Артёму Ануфриеву было предъявлено обвинение по 14 эпизодам в привлечении в преступную деятельность несовершеннолетнего (Лыткину на протяжении почти всех убийств было 17). Ануфриев отказался признавать вину за привлечение, экстремизм, все покушения, грабежи и глумление над трупом, а из предъявленных ему шести обвинений в убийствах согласился только с двумя - с убийствами Ольги Пирог и Алевтины Куйдиной. Лыткин, напротив, отверг только вину в экстремизме.

Судебный процесс проходил очень тяжело в психологическом плане. Из-за широкой огласки уголовного дела некоторые свидетели и потерпевшие отказывались давать показания, другие не хотели вновь возвращаться к трагедии. Во время суда несколько раз приходилось объявлять перерыв из-за того, что кто-то из свидетелей падал в обморок. Ануфриев на суде первое время вёл себя весьма цинично и тщательно конспектировал опросы свидетелей, чем вызвал их недовольство, но в какой-то момент потерял бодрость и два раза расплакался прямо в зале и, наконец, начал давать путанные показания, пытаясь повесить все убийства на Лыткина и утверждая, что только присутствовал в момент убийства, но ничего не делал. Показания Владимира (о том, что он знал о преступлениях, но молчал из-за опасения, что Ануфриев убьёт его) вызвали у Ануфриева негодование и он опроверг их все, упомянув, что Владимир в своё время якобы убил кавказца, а заодно предлагал Артёму нанести увечья его девушке, когда был с ней в ссоре. Владимир в ответ признался, что на самом деле соврал про убийство, чтобы не упасть в глазах националистов (с его слов, на момент суда он уже отошёл от них) и отрёкся от всех обвинений в адрес Ануфриева, который под конец суда стал твёрдо настаивать, что причастен только к убийству Пирог и Куйдиной. Лыткин же на протяжении всего суда выглядел отрешённым, вёл себя невыразительно, один раз после 4-х часовой дачи показаний у него разболелась голова (из-за чего допрос был перенесён на другой день), и под конец он начал выдавать краткие ответы с множеством пауз.

16 октября 2012 года Ануфриев прямо в суде нанёс себе режущие раны в боковую часть шеи и расцарапал живот бритвой, которую пронес в носке, когда его из СИЗО везли в суд. Он не смог объяснить, зачем это сделал. Его адвокат Светлана Кукарева посчитала это результатом сильного эмоционального всплеска, который был вызван тем, что его мать в тот день впервые появилась в суде. «АиФ в Восточной Сибири» упоминал случай, когда Ануфриев перед одним из заседаний порезал себе шею шурупом, открученным от раковины в конвойном помещении.

Сроки содержания «молоточников» под стражей всё время продлевались. 6 июня 2011 года их сроки были продлены до 6 октября из-за необходимости проведения судебно-психиатрической экспертизы, но 5 октября стало известно, что их срок заключения был продлён ещё на два с половиной месяца. 13 февраля 2013 года истёк их очередной срок содержания под стражей и, поскольку приговор в тот момент до сих пор ещё не был вынесен, адвокаты Ануфриева выступили с ходатайством, в котором попросили суд изменить ему меру пресечения на подписку о невыезде, а сам Ануфриев заявил, что опасности для общества в данный момент больше не представляет. Лыткин никаких ходатайств подавать не стал. Суд не согласился с доводами защиты и продлил обоим срок заключения под стражей до 13 мая.

6 ноября 2012 года Ануфриев подал жалобу на оперативных сотрудников и следователей ОП-2 Академгородка, обвинив их в жестоком психологическом и физическом обращении во время ареста (с его слов, признания в убийствах он сделал под их давлением) и не менее жестоком обращении во время пребывания в камере (опять же с его слов, после происшествия 16 октября в камере временного содержания, в которой он находился в период перерывов в суде, конвоиры пристегнули его наручниками к решётке окна). Ануфриев также подал жалобу на то, что не получает на руки материалы по его делу, и что 3 октября он (как он считает) по вине конвоиров оказался в одном отсеке спецавтомобиля с парой скинхедов (которые, будучи тоже арестованными, проходили свидетелями по его делу), на которых не было наручников. Проведённая проверка по факту членовредительства не выявила никаких нарушений в действиях полиции: было установлено, что наручники применялись к Ануфриеву в соответствии с новым законодательством Закона «О полиции», и что в его личном деле не было никаких отметок о необходимости отдельного содержания от других заключённых. Тем не менее, его адвокаты отмечали, что через несколько дней после ареста экспертиза зафиксировала у Ануфриева ссадину в области темени, нанесённую касательным ударом твёрдого тупого предмета.

В начале декабря Ануфриеву на суде дали посмотреть видеозапись его показаний на следственном эксперименте, после чего судья спросил его, подтверждает ли он их, но Ануфриев опроверг свои слова относительно убийства Романа Файзуллина (с его слов, он бы не смог попасть в убитого из пневматики даже с двух шагов), а затем опроверг все показания, что вообще когда-либо использовал нож. Ануфриев заявил, что он рассказывал всё это на следственном эксперименте, потому что так ему велел следователь. Когда судья спросил Ануфриева, почему он об этом молчал, Ануфриев ответил, что у него нет права голоса, а его адвокат «как мебель в кабинете сидел». Тогда же он объявил, что переносил в камере СИЗО побои и унижения со стороны сокамерников, а когда решил поменять адвоката, ему сказали, что делать это не стоит, так как «адвокаты вытягивают деньги» и всё равно ему грозит пожизненное заключение. Также он заявил, что в протоколе проверки показаний на месте, прошедшей 11 апреля (по другой версии - 4 апреля) 2011 года, стоит подпись, сделанная от его имени другим лицом. По ходатайству государственного обвинителя была назначена почерковедческая экспертиза, проведение которой поручили Иркутской лаборатории судебной экспертизы. Это стало одной из причин затяжки судебного следствия. Экспертиза признала, что подпись Ануфриева является подлинной, что вызвало множество возражений со стороны последнего, который продолжал настаивать, что подписи в протоколах поставлены не им.

С самого начала суда Ануфриев твёрдо настаивал на своей непричастности к убийствам (признав вину только в убийстве Пирог и Куйдиной), ссылаясь на то, что материалами дела его вина так и не была доказана. Адвокаты попросили суд вынести ему оправдательный приговор, при этом те два эпизода убийств, в которых он признал вину, они в расчёт не брали, ссылаясь на то, что во время съёмки убийства бомжующей женщины Ануфриев всё время держал камеру, а в аудиозаписи убийства Пирог невозможно было установить, что он тоже принимал там участие. Когда Лыткин заявил о непричастности Ануфриева к четырём убийствам, последний начал ходатайствовать о проверке посещения Лыткина следователем и допросе дежурного конвоя. Суд отказал ему в этом, зато удовлетворил ходатайство обвинения - отныне «молоточников» из зала суда этапировали раздельно, исключив при этом их общение друг с другом. В свою очередь адвокат Лыткина в противовес настаивал на сокращении срока последнего: вместо 24 лет - 20.

«Последнее слово» подсудимых было запланировано на 12 марта 2013 года, но оно сорвалось, так как оба, по их словам, оказались не готовы. Тогда его перенесли на следующий день, но и тогда они оказались не готовы, и в итоге оно состоялось только 18 марта, где Ануфриев снова попросил прощения у потерпевших, опять отверг предъявленное ему обвинение и по бумажке, не отрываясь, прочитал своё «последнее слово»:

Лыткин от права на «последнее слово» отказался.

2 апреля 2013 года Иркутский областной суд приговорил Ануфриева к пожизненному заключению с отбыванием в колонии особого режима, Лыткина - к 24 годам лишения свободы, из которых пять лет (три года, так как был учтён двухлетний срок, который он отсидел до вынесения приговора) он должен был провести в тюрьме, а оставшиеся - в колонии строгого режима. После освобождения Лыткин ещё год будет ограничен в передвижении с запретом покидать территорию места жительства и выезда за границу. Приговор, насчитывавший около 150 страниц, зачитывался 8 часов, в течение которых один из присутствующих в зале - мужчина, в период убийств бывший в числе дружинников, патрулировавших Академгородок, - упал в обморок. Ануфриев всё это время равнодушно смотрел в пол, Лыткин заметно нервничал, но глаза не опускал. Он остался в таком состоянии даже тогда, когда был зачитан его срок заключения. Ануфриев, напротив, услышав вердикт судьи, упал на скамью и зарыдал. После оглашения приговора он крикнул потерпевшим: «Ну, что, довольны?» (по другой версии, его слова были адресованы следователю Евгению Карчевскому, который проводил их допрос). В ответ мать Даниила Семёнова Светлана крикнула ему: «А ты доволен был, когда моего сына убивал, 12-летний ребёночек в земле лежит!». Лыткин, как и в случае с «последним словом», на приговор никак не отреагировал и на Артёма не смотрел. Приговор вызвал резкую критику со стороны потерпевших, которые посчитали, что Лыткин заслуживает аналогичного пожизненного заключения. Светлана Семёнова заявила, что будет подавать апелляцию. Между тем, одна из выживших жертв, Нина Кузьмина, посчитала приговор в отношении Лыткина (даже с учётом, что это он на неё напал) справедливым.

Где-то до октября 2013 года «молоточники» продолжали оставаться в иркутском СИЗО. За это время их адвокаты оспорили решение областного суда в Верховном суде РФ, где 3 октября состоялось слушание апелляционных жалоб, на котором решением Верховного Суда срок Лыткина был сокращён с 24 лет до 20, так как был учтён его несовершеннолетний возраст на момент большинства убийств, а назначение срока в виде пяти лет в тюрьме было признано необоснованным.

В ноябре 2012 года выжившая Екатерина Карпова предъявила «Молоточникам» иск на 1 миллион рублей. Затем иск предъявили ещё двое - тоже одна из выживших жертв, которая оценила ущерб в 800 тысяч рублей, и сын Алевтины Куйдиной, который тоже оценил ущерб в 1 миллион рублей. Во время оглашения приговора Иркутский областной суд постановил, что общая сумма компенсации, которую должны выплатить «Молоточники», равняется 2 750 000 рублям (из них 500 000 рублей они должны выплатить Нине Кузьминой). Гособвинитель Александр Шкинёв заявил, что выплачивать компенсации «молоточникам» придётся из средств, которые они заработают в тюрьме, поэтому они вряд ли смогут когда-нибудь рассчитаться со всеми потерпевшими.

27 января 2014 года, после отклонения Верховным судом очередной просьбы о снисхождении, Ануфриев прибыл в колонию «Вологодский пятак», где, будучи 21-летним, он был самым молодым заключённым на тот момент. В апреле у него взяло интервью вологодское издание «Комсомольской правды», в котором Ануфриев дал понять, что совершенно не раскаивается, виновным себя не считает и с приговором не согласен. Он неохотно пошёл на контакт, заявив журналистам «Ваши коллеги мне помогли сюда забраться. Я смотрю, вам всё время что-то от меня надо» и сообщил, что будет разговаривать с прессой, только если ему будут платить за это. Заодно, он добавил, что его семья предпринимает различные меры (он отказался пояснять, какие именно), благодаря которым он может получить УДО (хотя сам он на это не рассчитывает), и что в данный момент он пишет книгу (не пояснив, о чём именно). Помимо этого, Ануфриев распространял о себе тамошним надзирателям ложную информацию, изображавшую его как пай-мальчика. В соответствии с УК РФ, Ануфриев имеет право ходатайствовать об УДО только после отбытия 25 лет лишения свободы.

Лыткин, предположительно, отбывает свой срок в одной из колоний Иркутской области.

«Дело Ануфриева-Лыткина» вызвало большой резонанс и получило огласку за рубежом. 27 апреля 2011 года на Первом канале состоялся выпуск передачи «Пусть говорят: Кадры решают всё». 14 мая в эфир НТВ вышла программа «Профессия - репортёр: Маменькины сынки».

В апреле на сайте «ВКонтакте» появилась группа «Помощь Артёму Ануфриеву», которая позже была заблокирована администрацией сайта. Позже ещё несколько - «Артёма Ануфриева - в президенты России», «Артём Ануфриев и Никита Лыткин - герои», «Никита Лыткин - Герой всея руССи», «Артём Ануфриев и Никита Лыткин - герои (Мы вернулись!)».

8 мая 2011 года бабушка Никиты Лыткина Ирина Алексеевна Антипова опубликовала в Интернете открытое письмо, в котором она обвинила во всём чрезмерное количество насилия в СМИ.

9 июня Ануфриев по собственному желанию записал видеообращение, где он принёс извинения потерпевшим и советовал родителям следить за своими детьми, чтобы в дальнейшем избежать подобных преступлений. Однако, вплоть до суда он несколько раз менял показания относительно своих мотивов.

24 декабря 2011 года история была показана в программе «Честный детектив».

20 января 2012 года было опубликовано интервью с семьёй Лыткина. В ноябре того же года Лыткин прислал в «Восточно-Сибирскую правду» объяснительное письмо, с полным раскаянием и окончательным признанием и своей вины, и того, что именно знакомство с Ануфриевым «стало началом его конца».

• Пусть говорят: Кадры решают все
• Профессия репортер. Маменькины сынки
• Честный детектив. Видео для закрытого показа
• Доказательства вины. Экспериментаторы (2012)